[indent]  [indent]
ты перегибаешь палку и обвиняешь меня в том, чего не было. пусть я не рассказывал о себе ничего, но о тебе что-то новое пытался узнать постоянно. и речь не только о твоем отце, поскольку меня на самом деле интересовала ты сама. иначе пытался ли бы я найти к тебе подход еще раз, оставлял бы в покое? ты сама знаешь на это ответ, сама подсознательно надеешься на то, что я сделаю первый шаг - и я не заставляю тебя долго ждать, и не заставлю больше никогда. так что, да, меня действительно волнует твоя личная жизнь и мое тотальное отсутствие в ней. - не драматизируй, - неосознанно хмурюсь, брови практически сходятся на переносице, разделяемые залегшей глубокой складкой. ты продолжаешь говорить, между тем, не пытаясь успокоиться, взять себя в руки и заговорить со мной нормально, как взрослый человек, способный держать эмоции под контролем, но я не осуждаю, мне нравится эта экспрессия в твоей речи. вот только абсолютно не нравится посыл. ты упрекаешь в том, чего не было, стреляешь на поражение словами и этим колючим взглядом, которым наверняка можно препарировать хладные тела, и прямо сейчас разрезаешь кожу на груди в попытке добраться до сердца, горячего и живого, обливающегося кровью в размеренном ритме, чтобы разорвать его на части своей обоснованной злостью. ты больше не похожа на зверюшку, загнанную в клетку, пусть и выглядишь порой затравленно, каждый раз, когда выдыхаешь судорожно и сжимаешь тонкие пальчики, унизанные кольцами, на ремешке своей дизайнерской сумки; ты кажешься охотницей, подготовленной и решительной, и это будоражит. даже сейчас, в не самый подходящий и удачный момент, я восхищаюсь тобой и твоей сдающей позиции, но все еще пытающейся сохраниться выдержкой, позволяю выговориться и не перебиваю больше: у меня есть время, чтобы ответить на твои выпады и заставить рассвирепеть еще сильнее. не то, чтобы это моя цель, но я не виноват в том, что правда тебя настолько ранит. увы, врать я больше не намерен. хотя, будем откровенны - я не солгал тебе ни разу. недосказанности было уйма, но откровенной лжи - никогда.

- а разве ты не убивалась? - не сдерживаюсь и корю себя за это в ту же секунду, потому что выражение твоего лица красноречивее любимых слов: ты смотришь в упор, больше не отводя пронзительный взгляд темных глаз, и знаешь, я бы поверил, если бы ты сказала твердое нет, потому что ты определенно не выглядишь как девушка, убивающаяся по кому-то. тем более как девушка, состоящая в отношениях и это паршиво. я убеждаю себя в том, что не ревную ни капли; выходит отстойно, ведь перед глазами сразу всплывает единственная существующая картинка, слишком четкая, чтобы быть жалким плодом возбужденного воображения. ты улыбалась ему так же, как мне - когда-то; позволяла касаться себя и не противилась его нелепой настойчивости в этой жалкой попытке обнять; ты казалась счастливой, так, будто и не вспоминала обо мне, будто не было меня никогда в твоей жизни, будто твое признание - что-то в душе всколыхнувшее и моментально обрушившее, было пустым звуком, не значащим ничего даже для тебя самой, ведь, ракель, сколько прошло? месяц? уверен, не больше. и пусть я не ждал тебя на пороге своего офиса, пусть не рассчитывал на то, что ты будешь обрывать телефон звонками и заваливать сообщениями в состоянии алкогольного опьянения, граничащими проклятиями и пожеланиями гореть в аду, вопросами типа 'почему ты поступил так со мной?' и просьбой забрать тебя из этого дурацкого клуба; но я не думал, правда не думал, что ты забудешься в чужих объятиях настолько близко, и это, определенно, разочаровывает. я не ищу тебе никаких оправданий, я испытываю гнев из-за этого и не скрываю откровенного недовольства, ведь имею на это полное право. мне кажется, до сих пор, между прочим, что мы с тобой тесно связаны, плотно переплетены и не скоро друг от друга отвяжемся, и даже твои жалкие попытки переключить все внимание на другого тебе не помогут. правда в том, милая, что я не оставлю тебя в покое ни в одном из возможных сценариев. я сделаю все, чтобы встать клином между вами и вернуть твое расположение, овладеть твоими сердцем и душой, обустроиться в твоих мыслях и стать центром твоей вселенной, потому что я успел почувствовать вкус твоей любви и она мне понравилась; потому что я хочу тонуть в ней и отдавать взамен - тогда, когда я по-настоящему к этому готов. не знаю только, готова ли ты, ведь моя любовь - другая. горчащая, томная и дразнящая, не лишенная темноты и холода, зато лишенная радужности и этой преувеличенной романтизации, неисполнимых обещаний и слепого почитания. я готов любить тебя - оберегать, превозносить и защищать от всего, но только не от себя; я не привык к серьезным отношениям, с моей сферой деятельности и не самым чистым подходом ко многим делам и поступкам других людей надолго ни к кому не привяжешься. мало какая девушка готова терпеливо ждать, терпеть случающиеся из-за неудач срывы и успокаивать, душить отчаяние в собственной беспомощности еще в зародыше; мало какая девушка готова успокаивать и давать больше, чем брать, и я не настолько жесток и эгоистичен, чтобы кого-то к этому принуждать. проще ведь не нести ответственность, проще думать только о необходимости предохраняться и о том, что удовольствие темной ночью или ранним утром, на пустой парковке или в туалете бара, в номере мотеля или безликой квартире - должно быть взаимным, и до встречи с тобой, как бы банально это ни звучало, я довольствовался малым, упивался женским вниманием ровно столько, сколько нужно было, а потом - каждую неделю - все начиналось по новой. я не брезговал никем, даже с замужними связывался, тонул в обаянии и очаровании, падкий на женскую красоту и готовый говорить то, что от меня хотят услышать, чего так не хватает от заебанных бытовухой мужей, и имея такой опыт - которым, по правде, не стоит гордиться - разве я позволю себе отступить, когда дело касается такой, как ты? я не поскуплюсь ни на какие методы и придушу голыми руками твоего холеного дружочка, если потребуется, но тебя больше не отпущу. ты - мое помешательство, и никто кроме тебя в этом не виноват, ракель. знаешь, что самое забавное? я правда готов даже на колени перед тобой встать, если это потребуется; пойду на любые уступки, лишь бы ты только дала мне шанс, лишь бы позволила начать все сначала и перестала смотреть волком, и если тогда - все останется как прежде и ты не сможешь пробудить ото спячки свои чувства - я отступлю, потому что я не конченый долбаный псих, хоть и привязался к тебе безумно.

проверяю карманы на наличие телефона и налички, подхватываю со стола ключи от кабинета и машины, иду на выход, не сомневаясь в том, что ты пойдешь следом. ты плетешься, растеряв весь пыл и опустив голову; послушно выходишь из участка, больше не обронив ни слова, садишься на соседнее сиденье и пристегиваешь ремень безопасности, пока я вожусь с приемником и меняю полицейскую частоту на первую попавшуюся радио-волну. было бы забавно, если бы сейчас заиграла какая-нибудь твоя песня. я, кстати, все еще слушаю их. убеждаю себя в том, что не намеренно, в том, что они - не в моем вкусе и в них нет ничего особенного, и обманываюсь каждой такой мыслью, потому что твой голос сопровождает меня всегда: пока торчу в душе и лениво чищу зубы, пока грею отвратительный ужин на плите и завариваю гадкий растворимый кофе, ведь больше никто его мне не варит, пока заполняю отчеты и разбираюсь с очередным подкинутым делом - музыка играет тихо, практически на самом минимуме, чтобы не отвлекала, чтобы я не чувствовал себя настолько одиноким, и это помогает, это создает иллюзию того, что между нами все нормально. я всегда предпочитал что-то более резкое, взрывное и бодрящее, но сейчас твоя лирика ласкает слух как ничто другое и я бы многое отдал, чтобы ты спела персонально для меня, пока мы сидим где-нибудь наедине и я выкуриваю последнюю сигарету из пачки, а ты кутаешься в огромный мягкий кардиган, прижимая колени в груди и разваливаясь удобнее в кресле на незастекленном балконе. говорить об этом я, разумеется, не стану. по крайней мере, пока кровь не разбавлена алкоголем и отчаяние не отягощает настолько, что кажется, будто ниже пасть попросту некуда. я не нарушаю молчания, везу нас в небольшое кафе недалеко от участка, потому что обеденный перерыв не резиновый. мы заходим внутрь и выбираем столик в такой же тишине, а потом тебя прорывает, и ты говоришь - сначала тихо, а потом взрываешься, повышаешь голос и едва, кажется, сдерживаешься, а я слушаю, разглядывая меню, как будто оно - единственное, что меня сейчас интересует. но в конце концов, не выдерживаю и я. все еще сохраняю спокойствие, это пресловутое хладнокровие, поражаясь тому, насколько ты цепляешься за образ своего отца. интересно, была бы ты настолько же возмущена моим поступком, не будь между вами настолько близкой связи? - и чем же я хуже? тем, что выполнял свою работу? или тем, что не закрыл глаза на то, что он твой отец? или тем, что твоя любовь не сделала тебе одолжения? - пусть ты особенная для меня, ракель, но как ты выбираешь своего отца, так и я выбираю свою работу.

ты говоришь, что сделаешь все, что я захочу, и я отвечаю, прерывая затянувшееся молчание после того, как позволил высказаться, и отвечаю невпопад, не по порядку, так, словно все остальные твои слова пускаю мимо ушей. так, словно только этого и ждал. совру, если скажу, что мне плевать на самом деле, потому что сам замечаю, как подсобираюсь моментально, напрягаюсь, сидя напротив, когда хочется - рядом, плечом к плечу, коленом к коленке, чтобы чувствовать жар твоего притягательного и отзывчивого тела, по которому успел соскучится (к моему сожалению и твоему удивлению - если я скажу об этом вслух - не только по нему). - ты дашь мне второй шанс, - и это не просьба. не попытка уговорить, не попытка вызвать жалость, сочувствие и тоску по былым временам, по тому, чего никогда не было, по тому, что могло бы случиться - в твоих ожиданиях и возможно даже мечтах; это не вопрос, аккуратно переконструированный в предложение, от которого ты не сможешь отказаться, это - утверждение, не терпящее возражений. это констатация факта, это уверенность в твоей беспомощности и в невозможности пойти на попятную, это - толика того триумфа, который так манит, который опьяняет и дурманит, когда ты вдруг осознаешь, что практически достиг успеха в том, за что так старательно боролся. в том, к чему шел бесконечными днями и бессонными ночами. в том, что наконец поддалось навстречу. это не о нас, тем более не о таких, какими предстаем друг перед другом сейчас: ты, удерживающаяся на грани истерии со скачущим в тональностях голосе и я, сжимающий металлическую вилку сильнее положенного и еле сдерживающийся от того, чтобы на грубость ответить грубостью, чтобы осадить и приструнить моментально, потому что твое поведение неприемлемо, потому что ты переходишь границы и говоришь о том, о чем говорить не стоит, во всяком случае не здесь и не сейчас. меня раздражает твое поведение, злит, но только по одной единственной причине: ты говоришь правду. ты бьешь ее в солнечное сплетение наотмашь, выбиваешь дыхание из легких острыми словами, пытаясь задеть и сделать так же больно, как сделал тебе я совсем недавно, и ты имеешь на это право; ты должна ненавидеть меня и упиваться этой ненавистью, в принципе, именно этим ты и занимаешься, и мне должно быть похуй, ведь - ведь я не давал тебе никаких обещаний, не кормил сладкой ложью, не говорил лишнего и, знаешь, будем откровенны - я был честен с тобой с самого начала. я не рассказывал о чувствах, потому что их не было: я не влюбился в тебя с первого взгляда, не разглядел в тебе что-то особенное под светом стробоскопов, не искал под откровенным декольте твою душу и не лез в твою голову, заваливаясь в просторную спальню незнакомой квартиры; я не называл тебя любимой и не собирался этого делать ни в тот день, ни в любой из других последующих, и то, что ты придумала между нами, то, на что ты рассчитывала и то, что ты вообразила - только твое дело. я оказался не в том месте и не в тот час, я повелся на хорошенькое личико, крутые бедра и упругий зад, я не думал головой и не руководствовался порывами сердца, потому что гармонично циркулирующая в теле кровь сделала крутой крен, кажется, направляясь к члену. мной руководила только похоть, только желание обладать и присваивать, оставляя росчерки поцелуев на твоей нежной смуглой коже, тобой - что-то возвышенное, и в этом вся проблема. мы с самого начала друг друга не поняли, пошли разными путями и единственная моя ошибка заключается в том, что я не осадил тебя вовремя, что позволил затянуть в этот водоворот, что запомнил дорогу к тебе домой слишком легко и заезжал чуть ли не каждый день, имея только одно оправдание перед самим собой: это гораздо ближе, чем дорога домой и простой в долгих пробках; что какая-то компания приятнее унылого одиночества в холодных серых стенах; что горячий ужин, пусть и однообразный и иногда далекий от кулинарного мастерства лучше быстрозавариваемой лапши или замороженных полуфабрикатов. наша совместная жизнь - если ее вообще можно так назвать - была фикцией, была чем-то неполноценным и несуразным с самого начала, ведь мы, толком друг друга не узнав, притерлись слишком быстро и слишком сильно. ты привязалась, прикипела, и пусть играла иной раз в недотрогу, но против сердца не пойдешь, не так ли? и даже тогда, ловя твой ласковый взгляд, я понимал - мы с тобой из совершенно разных миров. тебе бы познакомиться с кем-нибудь другим, с человеком из твоего окружения, возможно, с нормальной работой, а не нестабильным графиком и постоянными вылазками на очередное место преступления или очередной допрос; с человеком, который будет говорить тебе о любви - до чего же глупо ! - постоянно, напоминая и убеждая в искренности до тошнотворного простых слов; с кем-то, кто бы не стыдился проявления слабости и тянулся к тебе навстречу, но тебе не повезло. увы, так бывает, оступиться легче, чем не допустить ошибку, и я не могу винить тебя за эту оплошность.

паршиво только, что мы теперь практически поменялись местами. практически, потому что сейчас все гораздо хуже: пришла моя очередь страдать и клешнями выкорчевывать пагубное пристрастие из груди по кускам, и в этом нет ничего страшного, я бы справился, определенно, загружая себя незакрытыми делами и попытками помочь всем, кто в этом даже не нуждается в участке. я бы привык к твоему равнодушию и рано или поздно вычеркнул бы тебя из своей жизни окончательно, заменив кем-нибудь попроще, но это так не работает, и теперь все, что я имею - твоя ненависть. яд, сочащий из хорошенького ротика, пропитанный каждым словом, смертельно-опасный и не имеющий, наверное, даже мизерной доли противоядия. но даже несмотря на это, несмотря на то, что между нами произошло, я скучаю по тебе и твоему вниманию, по редкой назойливости и стремлению быть рядом, быть частью моей жизни. я откровенно тоскую по тем вечерам, когда я, едва держа глаза открытыми, наблюдал за тем, как ты работаешь: валялся на разобранной постели, подпирал голову кулаком, чтобы не вырубиться, и смотрел, как ты прятала за уши выкрашенные в блонд остриженные волосы, как задумчиво покусывала кончить карандаша, делая набросок очередной песни, как вчитывалась в текст и напевала себе под нос мелодию, меня убаюкивая; как улыбалась, растягивая пухлые губы скромно и стеснительно (будто скромности и стеснению было место между нами), ловя, наконец, пристальный взгляд, а потом смотрела на часы, поражаясь тому, насколько засиделась и, выключая рабочий ноутбук и точечный свет над рабочей зоной, присоединялась ко мне, ныряла в объятия или устраивала голову на груди, щекоча мягкими прядями нос. тоскую по тем вечерам, когда ты решалась приготовить что-нибудь съестное, а не заказывать из ресторана, и усердно пялилась в открытую вкладку с рецептом, перепачканная в соусе, муке или чем-нибудь еще, сосредоточенная и готовая идти до последнего, а затем - с требовательным ожиданием разглядывала мое лицо и делала вид, что абсолютно не боишься того, что мне не понравится, что где-то напутала что-нибудь и испортила блюдо. порой это действительно было так, и мясо больше походило на резину, а овощи оставались наполовину сырыми, но сказать тебе об этом не поворачивался язык, потому что ты и твоя забота заставляли что-то трепыхаться и преувеличенно оживленно жевать и пить воду литрами. тоскую по тем вечерам, когда ты засиживалась в студии со своим продюсером - он никогда мне не нравился, и я даже не удосужился запомнить его имя - записывая очередной трек, и вытащить тебя могли только настойчивые касания и короткие поцелуи туда, куда можно дотянуться - в подтянутые щеки, гладкие матовые скулы или длинную тонкую шею, обязательно окутанную цепями или какими-нибудь чокерами. я тоскую, откровенно тоскую, проводя свободные вечера в своей квартире, с друзьями или разными сговорчивыми девушками, не задающими вопросы и уходящими ранним утром без просьб перезвонить или встретиться как-нибудь еще раз. все они - обязательно блондинки, все, как на подбор, такие же высокие, пухлогубые и болтливые, но ни одна из них все еще не ты, и по этому я тоже тоскую. это пугает. эта тупая беспомощность, эта скука, эти жалкие попытки заменить бесценное дешевизной - это то, за что я себя ненавижу. так что в своей ненависти ты, ракель, не одинока.

с тобой хочется этой ебаной романтики - до сих пор, представляешь? между нами, вроде как, ничего нет, но я все еще думаю о тебе и о том, как мог бы произвести впечатление и что бы тебе понравилось: свежие цветочные букеты каждый день, ожидающие тебя под дверью квартиры? забронированный на каждую пятницу столик в твоем любимом ресторане средиземноморской кухни? пикники в центральном парке со сладкой ватой, мороженными и вафельными стаканчиками по субботам? заведение совместного домашнего животного, какого-нибудь пушистого маленького шпица или сумасшедшего агрессивного чихуахуа, или может даже лысой кошки? знакомство с твоими родителями - человеческого, без попыток засадить отца далеко и надолго? совместного отпуска и поездки куда-нибудь за границу, но только не в европу, потому что это слишком банально? мне, откровенно говоря, казалось каждый раз, что ничто из этого тебя не удивит, и осознание этого разочаровывало, потому что никакой из поступков не помог бы мне приблизиться к тебе хотя бы на шаг. самое забавное: я знаю, в чем ты нуждаешься на самом деле, но не могу этого сделать. не могу переступить через собственные принципы даже ради тебя и признать вину, так старательно тобой возлагаемую, потому что, детка, я не чувствую себя виноватым - вот незадача. я не признавался тебе в любви, я не давал четкого согласия ни на одно из твоих предложений и просьб посетить торжество твоих родителей, я не знакомился с твоими друзьями и ловко избегал любой разговор о серьезности и переходе на следующий этап, а значит не обманывал тебя. ты не требовала объяснений и совсем не пыталась понять, кто я такой и с кем ты так хочешь связать свою жизнь чуть ли не навсегда; ты не узнавала моих искренних намерений и не просила ничего и никогда, так в чем проблема? откуда столько претензий ко мне, столько обиды и злости? неужели ты правда думаешь, что было бы гораздо проще, признайся я тебе ответно? неужели ты думаешь, что смогла бы отпустить ситуацию быстрее и легче, если бы я действительно заговорил о своей любви? сомневаюсь в этом и не сомневаюсь в своей правоте, ведь скажи я хоть слово о том, что чувствую, и тебя бы это уничтожило.

[icon]https://i.imgur.com/IrecLyi.gif[/icon][nick]jin redvers[/nick][sign]♥[/sign]