fc kim taehyung   

xxx  xxx

[indent] иногда мне становится интересно: есть ли хоть один человек во всем мире, у которого всё всегда идет по плану, без всяких эксцессов, непредвиденных обстоятельств и нешуточных недоразумений? есть ли хоть кто-то на этой бренной планете, кто ни разу не столкнулся с проблемами, решить которые самостоятельно невозможно, кто никогда не усомнился ни в чем и всегда жил так, как велела того душа - если она есть, конечно, ну или голос разума - на очень крайний и очень сомнительный случай. такие вопросы нет-нет да и всплывают в пустой голове, лишенной мозгов и способности мыслить, как планомерный логичный итог: когда чищу зубы, втыкая в зеркало и пытаясь узнать в собственном отражении себя же; когда продолжаю заливать мерзкий чайный пакетик кипятком, уже выходящим за грани черной кружки и собирающемся лужей вокруг плоского дна; когда смотрю на девушку, которую называю своей женой, понимая вдруг, что все могло сложиться совершенно иначе.

[indent] я всегда строил планы. с самого детства, как только стал понимать, что к чему, и планы эти не были наполеоновскими и, по правде говоря, большую часть из них строили родители. я бы сказал, что это связано с их нереализованностью: не добившись желаемого самостоятельно, они решили достигнуть далеких целей с моей помощью, направляя и понукая в случае острой необходимости, и так им можно было бы найти оправдание, но проблема в том, что и мать, и отец своего как раз-таки добились, и это гордость, играющая и в первой, и во втором, не позволяли им давать мне слабину. они считали, что в такой семье, какую построили они, нет места кому-то, кто далек от искусства, от творчества и чего-то эфемерного, а потому взращивали в сестре любовь к живописи, а мне - к танцам. и мы не противились; у нас, наверное, даже выбора не существовало, потому что в такой творческой среде сложно отбиться, кто-нибудь обязательно подхватит, раскрутит, воткнет в какую-нибудь тему и заставит прочувствовать все на себе. к тому же, осуждения и негодования, попыток вразумить разговорами о том, что жизнь музыканта, танцора, художника коротка, перспективы туманны и не многообещающи, и стоило бы подумать о более надежных специальностях из областей юриспруденции, медицины или экономики, к примеру, не возникало ни у кого. все, кто проводил вечера в нашем доме, добились тех или иных успехов; случайные люди никогда не оказывались на диване в компании высокомерной матери и витающего в облаках отца. нам оставалось только наблюдать: сидни не обращала внимания на взрослые разговоры и расписывала голые белые стены так, как душе было угодно, а я, прячась за огромной вазой, неуместно оставленной на лестничном пролете, подглядывал и подслушивал, ни черта не понимал, но все время кем-то восхищался и на кого-то хотел быть похожим.

[indent] мы оба - и я, и сидни, которая была младше на неощущаемые два года, обучались на дому. во-первых, потому что родители могли себе это позволить, по большому счету из-за гонораров композитора и аранжировщика-отца, во-вторых, потому что наша мать стремилась дать не базовые школьные знания, а привить определенные навыки. так, малышка сидни часами сидела в оборудованной для нее мастерской и познавала азы разных видов изобразительного искусства в компании педагогов, а я стирал все конечности в кровь, тянул связки, потел, умирал и оживал раз за разом под четким контролем матери в танцевальной студии, но хотя бы со сверстниками: иногда к нам присоединялись и другие ее ученики, но не с целью разбавить мое одиночество, а с целью заставить стать лучше, прыгнуть выше головы и достичь невозможного. я не помню ни единого слова похвалы со стороны родителей ни в мою сторону, ни в сторону сестры, которая в этом нуждалась. ей не хватало ласки и заботы, нежности и любви; она плакала часто, долго и много, прячась в моей комнате - пока мы были детьми, а позже - в ванной, запираясь и выкручивая воду в кранах на максимум. но все это отходило на второй план каждый раз, когда кто-то из нас видел результаты проделанного труда и мог ими похвастать. вот только, хвастать-то было не перед кем: сложно завести друзей, торча либо дома, либо в мастерской, и иногда и в мастерской в доме; в то время как наши потенциальные одноклассники потенциально веселились и совершали потенциальные ошибки, о которых можно потенциально сожалеть всю жизнь, мы приносили одну за другой жертву на алтарь, воздвигнутый зацикленной на наших успехах матери. к счастью, становилось куда проще, когда мы становились старше и характер, начинающий себя проявлять всегда и везде, заставлял то и дело идти не на самые обдуманные поступки типа побега среди ночи через окно и живую изгородь. бежать было некуда, но сам факт своевольства радовал и сводил с ума от восторга и эйфории; да еще и близилось поступление в академию - где, мы с сестрой были уверены, удастся прочувствовать жизнь во всех ее аспектах и многообразных красках.